Немецкая поэзия

ОЧЕРК

Подобно Поэзии всех других народов, и немецкая начинается в глубокой древности и имеет на первых порах религиозный, вернее говоря, жреческий характер. Тацит рассказывает о песнях, которые германцы пели в его время в честь своего бога Туиско, его сына Маннуса и трёх внуков; но как ни древни эти произведения, они уже в ту пору были произведениями далеко не свежими: их сочинили не те, в устах которых раздавались они. Уже для этих певцов седой, доисторической древности песни эти были достоянием, перешедшим к ним по наследству от давно, давно существовавших предков.

Московское бюро переводов «Аспира»- все виды устного и Письменный перевод

Характер этих первобытных лирических произведений должен был, само собою разумеется, соответствовать характеру народа, среди которого они родились — этих сыновей кимерийского севера, нагонявших страх даже на римлян своим атлетическим видом, своею львиною воинственностью. На торжественных похоронах храбрых князей и военачальников, ночью накануне сражения, на праздничных пирах, вокруг лагерных огней распевались эти боевые песни, и не только кровожадные боги германцев славились в них, прославляли они и древних, богоподобных героев отечества, между которыми главную роль играл доблестный победитель Арминий. Эти грубые стихотворные излияния были общим достоянием, общею собственностью. «В германской расе — говорить француз Шюре в своей необыкновенно талантливо написанной «Истории немецкой песни» — не находим мы жреческого сословия, сосредоточивающая в своих руках религию, не находим и школы певцов, монополизирующих привилегию стихотворства.

Религия принадлежит всем, поэзия составляет потребность и право всех. У германцев, как у англосаксов, песня переходила из уст в уста. В замке военачальника, на победном торжестве, при блеске факелов и сверкании оружия, поэтом мог выступать всякий, кто хотел. При королевских дворах арфа переходила из рук в руки, подобно кубку с мёдом, и даже короли не пренебрегали даром песнопения. В «Песне о Беовульфе» Гродар, владыка датчан, хватается за арфу и прославляет подвиги своих предков.

В поэме «Гудрун» король фризов Геттель поручает Горанду и двум другим друзьям своим похитить по ту сторону моря прекрасную Гильду, дочь дикого Гагена. Не посредством насилия завладевают они однако молодою красавицею — нет, её покоряет чарующее пение Горанда, и, под обаянием этих звуков, спешит она на корабль, который тотчас же распускает паруса и мчится по синим волнам. Этот Горанд — лучший тип певца при дворах древних рыцарей королей, какой только сохранила нам первобытная немецкая поэзия. Он явственно показывает нам какую волшебную силу имела песня для этих диких народов. На ряду с королями простые воины играют на арфе и скрипке (viola); припомним в «Нибелунгах» молодого фолькера, усыпляющего своих утомлённых товарищей песнями их далёкой родины.